Дизайнеров принуждают мыслить глобально

Они дико извиняются, но пребывают в раздумьях

Из-за пандемии повсеместно отменяются торговые ярмарки. Международная мебельная выставка в Кельне (imm cologne) не исключение: если она и состоится, то разве что в следующем, 2022-м году. И то, не то чтобы железно. В январе 2020-го года, в последний раз собравшись на дискуссию без масок и социальной дистанции, дизайнеры-мебельщики поговорили о том, какой проблемой для них могут стать требования устойчивого развития.



Раньше они должны были способствовать созданию здоровой среды в отдельно взятом доме. Для этого было достаточно не использовать в работе вредных субстанций — клеев и лаков, например. Теперь этого позорно мало. Речь идет не меньше чем о поддержании здорового климата на всей планете. Чтобы в такой ситуации проектировать с чистой совестью, дизайнеры должны учитывать уйму факторов: происхождение материала, условия его обработки, уровень энергопотребления, транспортные расходы, долговечность и гибкость использования конечного продукта, простота обслуживания и возможности вторичной переработки.

И это на фоне потенциального дефицита экологически безопасных материалов, который грозит мебельной отрасли: после жутких пожаров на Амазонке и в Австралии деревья трудно считать легко возобновляемым ресурсом.

Люди бьются за деревья как за родных. Даже простые граждане, которые просто хотят побольше зелени в своих городах. Крупные землевладельцы восстанавливают леса на своих частных территориях, организуя грандиозные проекты вроде английского поместья Кнепп (Knepp Castle). Филантропы выкупают леса и альпийские луга в румынских Карпатах, чтобы прекратить там вырубки. Старейший и престижнейший дублинский Тринити-колледж прекращает стричь газоны и обзаводится лужайками с полевыми цветами. Торговцы автомобилями вкладываются в бразильские тропики, а производители швейцарских часов — в шотландские чащи.

Все потому, что лес сегодня это проблема, а в соответствии с актуальной философией на любую проблему нужно смотреть как на вызов и возможность, превращая препятствия в собственный триумф. Особенно, если речь идет об индустриях, зависящих от деревьев напрямую. Дизайнерам, аффилированным с кельнской imm, стоило бы присоединиться к широкому уже движению, которое агентство интеллектуальных прогнозов JWT объявило одним из важных трендов 2021 года. Название у тренда — ревайлдинг. Это неадаптированная калька с английского, и в дословном переводе это звучало бы как «повторное одúчивание», что было бы еще более неблагозвучным, учитывая благородную суть процесса, подразумевающего постепенное восстановление экосистемы какого-нибудь региона.



Самым знаменитым примером этой новейшей природоохранной идеологии, а теперь уже и широкой практики, считаются волки из Йеллоустона, которые вернулись в главный американский заповедник, после чего даже деревья там стали краше и выше.

Волков в Йеллоустонском парке не было семьдесят лет. Когда в 1930-е их оттуда повывели, случилась цепная реакция, так называемый «трофический каскад», когда на место исчезнувшего хищника в пищевой цепи встает хищник послабей или вовсе травоядное. В Йеллоустоне главными стали олени (по некоторым непроверенным утверждениям, это были бобры), которые без волчьей угрозы бесконтрольно размножались и довели великий заповедник до состояния выжженной земли: сожрали растения, погубили деревья.

Волки — всего-то четырнадцать особей — вернувшись, оленей приструнили. Трава и деревья выросли вновь, отчего завелись новые травоядные, и даже русла рек выпрямились, потому что вновь появившаяся растительность укрепила берега.

Волки выступили в роли вида-инженера, как это называется на языке экологов, и теперь рассказами об йеллоустоунском чуде полнятся не только научные монографии, но и народный интернет. Правда, неискушенные граждане пугаются плохих ассоциаций: им неприятно, что на мирных оленей управа нашлась только в виде кровожадных волков.

Так что «одúчивание» не всегда вариант. Другое дело, что сохранять и восстанавливать то, что имеем, в любом случае, является практикой, заслуживающей уважения. Звучит немного ретроградно, тем удивительнее, что именно этими словами в последнее время все чаще описывается наше общее будущее. А известная человеческая привычка все новое воспринимать лучше старого объявляется… глупой, что ли.

Нынешние продвинутые дизайнеры охотно практикуют ремонт как жизнеспособную и, главное, модную деятельность. Но хороший тон сегодня, это когда отремонтированная вещь не просто становится не хуже себя прежней,— бонусом у нее должен появиться новый функционал и даже новый смысл.

Для дизайнеров, участвовавших в сингапурской выставке R for Repair, эти требования превратились в квест: они должны были с колес выдумывать новую жизнь старым предметам, которые жители города приносили им для ремонта.

Один взрослый уже человек принес два игрушечных автобуса, которые были дороги ему, потому что в детстве их подарили ему любимые родители. Один автобус был красно-белый — так в Сингапуре красили общественный транспорт в 1990-х, а второй — зеленый, какими автобусы стали в 2010-е. Дизайнеры сделали из двух автобусов один, и то, что казалось дилеммой (спросите у белорусов, у них теперь образовалась похожая), обернулось символом «ностальгического воспоминания о прошлом Сингапура»:



Ностальгические форматы — еще один тренд нынешнего года. Спрос на них возник во многом потому, что почти все сейчас происходит не живьем, а через компьютерные экраны. А люди хотят осязаемости и тактильности и рады возрождению аналоговых гаджетов, хотя они предполагают гораздо больше возни, чем цифровые.

В первой половине прошлого года продажи аудиокассет в Великобритании удвоились даже по сравнению с предыдущим годом и достигли пятнадцатилетнего максимума. На кассетах записали свои новинки 5 Seconds of Summer, Lady Gaga, Dua Lipa и легендарный южнокорейский бойбенд BTS, то есть исполнители, которых нельзя заподозрить в неактуальности для самой что ни на есть молодой аудитории.

Поначалу эксперты отрасли предполагали, что ренессанс аудиокассет вызван исключительно спросом на памятные вещи, меморабилии, принадлежавшие какой-нибудь знаменитости или связанные с каким-то фильмом или другим культурным событием. Но на рынке стали активно появляться совместимые с допотопными носителями аудиоустройства. В июле 2019-го года гонконгская лаборатория NINM объявила о выпуске современной версии классического Walkman — кассетного проигрывателя It’s OK, который может подключаться к беспроводным наушникам или любой другой акустике с Bluetooth 5.0.



Летом 2020 года французский стартап We Are Rewind представил прототип кассетного магнитофона (конечно, тоже с Bluetooth), переосмысленного как изящное и стильное устройство для современного дома.

В ностальгический формат вписалось и возрождение винила, которое началось далеко не вчера, однако в 2020-м году продажи компакт-дисков в США впервые превысили уровень 1980-х годов, а в Великобритании прошлый год стал лучшим для этих товаров с 1990-го года.

1970-е, 1980-е и 1990-е вдохновляют и современных графических дизайнеров. Пару недель назад опубликован результат первого за двадцать лет ребрендинга фастфуд-сети Burger King. Авторы нового логотипа компании перепробовали множество вариантов, но в результате практически повторили культовый знак, под которым она существовала с 1969-го по 1994-й год, когда, по общему мнению, Burger King, процветал.

Логотип, пришедший ему на смену в 1999-м году, теперь отправлен в утиль: прошло время стилизованных утонченных бургеров (не зря же фирменный продукт Burger King называется воппером, то есть «громадиной»), а отсутствие синего росчерка вокруг булок с котлетой говорит об отказе от всего синтетического.



Но при такой повальной готовности дизайнеров быть экологически святее папы римского у belle.works особенный интерес вызывают бунтари — те, кто идет если не в обратном мейнстриму направлении, то хотя бы не с теми же песнями.

Оцените, к примеру, смелость англичанина Себастьяна Кокса (Sebastian Cox), который заявляет, что «не является ярым поборником посадки деревьев». Он, между прочим, знает, что говорит: у него имеется собственный лес, чтобы заготавливать не только древесину «более диких» пород для безотходного производства мебели, но и грибной мицелий для люстр и табуреток.



Кокс уверен, что «гораздо более устойчивый лесной массив получается, если вы просто позволяете ему расти». И вот еще его цитата, прямо волшебная: «На самом деле с помощью бензопилы мы случайно имитируем деятельность в наших лесах шерстистых мамонтов и гигантских травоядных животных. И леса очень хорошо реагируют на такого рода вторжения, порождая много новой жизни».

Другой любимицей belle.works сделалась Александра Дейзи Гинзберг (Alexandra Daisy Ginsberg), не только дизайнер, но и синтетический биолог, считающий, что «спасать природу» нужно с помощью искусственных слизняков, которые будут оставлять щелочной след, нейтрализующий кислую почву:



Или дикобразов с липкими резиновыми шипами, которые помогут распылять семена растений, которые иначе исчезнут с лица Земли:



Или взрывающихся в определенный момент шариков с веществами, убийственными для болезнетворных микроорганизмов, повреждающих деревья:



Или благодаря биопленке, размещенной на изнанке листьев для того, чтобы она поглощала вредные для деревьев вирусы:



Вернее все это Александра Дейзи Гинзберг полагала в 2013 году. К тому времени волки в Йеллоустоне жили уже почти двадцать лет, но результата, видимо, еще не было, или он не был таким впечатляющим. Сегодня она увлечена не столько неведомыми синтетическими зверюшками, сколько реальными животными и растениями, только вымершими. Ее эволюцию при желании тоже можно было бы описать словом «одúчилась», если бы в этом слове было хотя бы чуть-чуть больше возвышенности и эфемерности.

Потому что теперь Александра Дейзи Гинзберг занята реконструкцией северного белого носорога, последний представитель подвида которого умер в 2018 году. И расследованием запахов давно не существующих цветов: с группой коллег она воспроизвела (очень условно, по отдельным молекулам, фрагментам, как головоломку) ароматы, которые предположительно могли издавать три цветка, которые когда-то росли на Гавайях, в окрестностях Кейптауна и в штате Огайо.

Полученные результаты исследователи даже предъявили публике. Самая последняя версия этого проекта недавно была представлена в одном из музеев Берна: посетители входили в помещение гигантской диорамы и какое-то время оставались там, вдыхая реконструированный аромат навсегда погибших цветов. Энтузиасты из столицы ЮАР, кстати, с этой невозвратностью не смиряются и надеются когда-нибудь найти в кейптаунских пригородах «свой» цветок, несмотря на то, что в последний раз это растение видели двести лет назад и совсем не в Кейптауне, а в одном из садов Лондона. Александра Дейзи Гинзберг не то чтобы не верит в то, что этим надеждам суждено сбыться. Просто она считает, что главное в таких делах не отдельные особи, а среда обитания. Возродится ландшафт, появится и цветок. И даже носорог.

Если это так, то человечеству, пожалуй, уже стоит приглядываться к цветам, построенным из конструктора Lego. Новая — ботаническая — коллекция этой марки придумана специально для взрослых, не детей. Чтобы можно было, сидя в карантине, радовать себя долгими днями и вечерами, по кирпичику собирая розы, маки, львиный зев, астры, ромашки и даже несколько видов травы. Они сделаны из биопластика, полученного из экологически чистого сахарного тростника. Их не нужно поливать, они вечно свежие и вполне симпатичные. Не пахнут. Но из вышесказанного понятно же, что запах при нынешних технологиях дело наживное?