Всегда такое было, и вот опять

Кто такие дизайнеры-шарманщики, и зачем они крутят колесо сансары

Абсолютно нестандартная версия традиционного рождественского атрибута — так позиционировали «Имбирный дом мечты» (Gingerbread Dreamhouse), который в декабре выпустила в продажу американская суперзвезда интерьерного дизайна Келли Уирстлер и ее соавторы — шеф-кондитер одного из нью-йоркских ресторанов и владелец лос-анджелесского овощного ритейлера.

Пряничный дом Келли и Ко в самом деле нисколько не похож на тот, в который двести лет назад по воле братцев Гримм забрели бедняжки Гензель и Гретель, и который с тех пор стал прообразом всех рождественских пряничных домиков.

Не похож настолько же, насколько может отличаться от лесной германской избушки вилла в стиле модерн, какие строили в Южной Калифорнии в середине прошлого века — с плоской крышей, окнами-иллюминаторами и фасадом в шахматную клетку.



Для пряника это без сомненья очень смело, даже если учесть, что к зимним праздникам давно уже пекут не только домишки, а настоящие деревни и целые города с мостами, канатными и железными дорогами, паромными терминалами и небоскребами. И что профессиональные архитекторы таким образом даже практикуются в проектировании городов будущего, в тесте отрабатывая обустройство инновационных транспортных сетей и схемы возрождения заброшенных промзон.



Вот belle.works и показалось, что кейс Gingerbread Dreamhouse может стать логическим продолжением темы, которую очень условно можно было бы назвать… А как, кстати, можно назвать идею перепечатать Библию Гутенберга на двенадцати километрах стекловолоконного кабеля? Нидерландец Jeroen van Loon, которому это пришло в голову, уверен, что бумага, на которой в середине пятнадцатого века была напечатана 42-строчная Библия (она же Библия Гутенберга), с чего началось европейское книгопечатание, и оптоволокно, которое в конце века двадцатого изобрели для передачи электромагнитных волн, это практически одно и то же. И то, и другое — носители информации только на разных этапах истории.



У информации какая задача? Сохраниться и быть переданной. Но бумага как носитель вещь не вечная. Интернет возможно еще менее надежный хранитель, — файлы в облачных хранилищах подвержены так называемой битовой гнили, из-за которой ваш ролик на ютубе вряд ли проживет дольше гутенберговских Библий, которых осталось всего 49 копий.

Поэтому в предложении хранить бессмертные тексты не «в», а «на» кабеле, который если не бессмертен, то очень долговечен, есть определенный здравый смысл. Не говоря о том, что и выглядит этот артефакт прекрасно.



«Новый виток» или «реинкарнация» вещи является так же смыслом проекта, затеянного технологической спецурой в университете Цюриха: они строят в швейцарском Цуге нечто напоминающее Висячие сады Семирамиды. Помните, было такое чудо античного света? Так вот будет снова. А куда денется? Строят ведь совместно с роботами. Проектировали с помощью искусственного интеллекта, а теперь четыре робота-строителя должны все собрать на месте, так чтобы людям осталось только склеить швы специальной смолой.



Швейцарские сады появятся только будущей весной, и как именно они будут выглядеть пока неизвестно. (Поэтому повесим пока фоточку, как китайцы безо всяких роботов (наверное?) уже построили себе такое в Шанхае (популярная однако вещь):



К примерам вечного перерождения вещей (вещного перерождения?) можно причислить и рекламную акцию французского дома шампанских вин на выставке Design Miami-2021: когда кто-то из посетителей оказывался вблизи стенда этой компании, он мог наблюдать на экране свою компьютерную проекцию, составленную из микробов, бактерий, растений, цветов, птиц, животных и прочей живности, причем в масштабе между ними не было никакой разницы — слон и инфузория были одинакового размера.





Прозрачнейшая отсылка к «кабинам редкостей» или кунсткамерам, которые заводили себе европейские аристократы в XVI- XVII веках, и которые сделались потом в большинстве публичными музеями. И еще более очевидный привет из компьютерного века барочному художнику Джузеппе Арчимбольдо, который знаменит портретами, составленными из тысяч изображений овощей, фруктов, цветов, злаков и тому подобного.



Вот belle.works и решил, что даже если пряничная избушка из сказки братьев Гримм не бог весть какая древность, но раз кому-то удалось взглянуть на нее по-новому, то так тому и быть — реинкарнации пряников, наверное, тоже бывают. Пусть даже авторами двигал в лучшем случае калифорнийский патриотизм, а в худшем желание привлечь к себе внимание. И тем, кто привык бескомпромиссно осуждать хайпожоров, стоило бы вспомнить, кто такая Келли Уирстлер. Что она не просто олицетворение голливудского шика в интерьерах, а буквально дэва-творец вселенной Западного побережья Америки, к тому же слывет ненасытной в стремлении провоцировать к себе интерес.

Лос-Анджелес во всех проявлениях и личная профессиональная смелость — визитная карточка эстетики Уирстлер, чем бы она ни занималась, (а занимается она почти всем — плиткой, светильниками, коврами, текстилем, мебелью, обоями, досками для серфинга, тортами и вот пряничными домами).

Персонально belle.works по-настоящему ей благодарен за растаявшие диско-шары: придумал их дизайнерский коллектив Rotganzen из Роттердама и Нью-Йорка, а Келли Уирстлер только продвигает, заключив с авторами соглашение о коллаборации.



Голландцы запустили серию Quelle Fête еще в 2011 году, а летом 2021 Келли заказала им пять шаров, названных в честь песен, популярных в эпоху диско в ее любимом Лос-Анджелесе. Например, LA Woman может висеть на стене, потому что, как в песне The Doors поется, «поднимайся» — gotta keep on risin':



В то время как Cracked Actor скорее должен валяться в углу, изображая кого-то, кто, как в свое время Дэвид Боуи, до смерти устал от продажной любви:



В наших краях в эпоху диско были популярны другие песни, но про пряники и шарики в них точно пели. Кажется, как-то так: «Кто-то пряник уплетает да блестящий шарик тает…» Нет? Ах, как жаль, как жаль.